ЧИТАЯ ЛЕРМОНТОВА

Беседа с Васиным-Макаровым
    
    
   А. Васин-Макаров – член Союза писателей России, лауреат премий им. А. Блока и «Золотое перо России»; музыкант, певец, 22 года на общественных началах руководит литературно-музыкальной студией народной культуры. – Этот человек, с моей точки зрения, воскрешает саму стихию русской песенности, – говорил В. Кожинов и называл его древнерусским словом песнотворец. 
    
   – Александр Николаевич, какие даты наступившего года кажутся Вам важными? 
   – Их много, как в каждом году, но общезначимы, на мой взгляд, – 700-летие о. С. Радонежского, 180-летие Д. Менделеева, 100-летие начала Первой мировой войны и, конечно, 200-летие со дня рождения М. Ю. Лермонтова. 
    
   – А как случилось, что юбилей Лермонтова не попал в план государственных мероприятий? Да ещё в Год культуры… 
   – Сам удивлён, но уверен, что забыть не могли. Возможно, хотели унизить народную любовь к Михаилу Юрьевичу. Заодно и реакцию людей проверить. Но главное, что «верхи» России боялись и боятся Лермонтова. Давайте вспомним хрестоматийное: 
    
   Вы, жадною толпой стоящие у трона, 
   Свободы, Гения и Славы палачи! 
   Таитесь вы под сению закона, 
   Пред вами суд и правда – всё молчи! 
    
   Что это, если не коллективный портрет нынешней квазиэлиты? 
    
   Но есть и Божий суд, наперсники разврата… 
    
   – Ваша книга «Читаю Лермонтова» ошеломляет потоком совершенно новых смыслов в творчестве всем, вроде бы, известного поэта. Расскажите немного о Вашем подходе. 
   – Всё просто: надо внимательнейшим образом и многократно вчитываться в лермонтовские строки. Настроить восприятие на его тончайшие интонации. В официальной культуре Лермонтов прописан как «второй великий поэт России». Но вспомните – он и художник, и музыкант, и философ, и русский (!) психолог, и воин, и провидец… Иные его ипостаси словами не выразить. Поэт он только некоторой частью своего существа, и поэт, конечно, громадный. «Родные и близкие» очень многое растеряли – картины, стихи, музыкальные произведения, письма… Да ещё его кочевая жизнь… Вообще, Лермонтов – это не «литература»! Перед нами русский бог. Бог-сын. Его творения напомнили, что существует русская духовная вселенная, гармония которой не в «звуках сладких», а в Музыке небесных сфер, в преизбыточной мощи и непомерном страдании, придающем вес и смысл любой частице этого мiра. Я всю жизнь и вглядываюсь в каждую строку, в каждое, буквально, слово Лермонтова, перечитываю, перечитываю, всякий раз открывая ранее незамеченное. Что Михаил Юрьевич – «поэт юношества», либо глупость несусветная, либо чья-то придумка с целью скрыть от нас настоящего Лермонтова. Ведь он развитием обогнал, может быть, все человечество… Что же может дать расслабленная трусца глазами по его страницам? 
    
    – Значит, современным читателям надо заново открывать Михаила Юрьевича? 
   – Конечно! Самим! Отодвинуть, забыть конъюнктурные нелепости, согласно которым «Мцыри» - поэма о пленнике российского самодержавия», Печорин – «трагедия индивидуализма», а «образ Демона является литературным отражением поведения старой русской аристократии…» 
   И очень желательно читать Лермонтова в русской орфографии, то есть, в изданиях до 1918 года, до «реформы», изуродовавшей язык А. Пушкина и Л. Толстого, И. Гончарова и Н. Лескова, И. Анненского и А. Блока, И. Бунина и М. Лермонтова… Нынешний погром образования, особенно гуманитарного, это же продолжение тех «преобразований»! У меня предложение к думающей литературной общественности: отменить «реформу» 1918 года. С какой лёгкостью отменяли всё советское, а те уродские новшества не тронули. А как кромсал кириллицу Пётр I!.. Но это отдельный разговор. 
    
   – Вы много лет работали в советской школе… 
   – Да. Двадцать лет – с 1970-го до 1990-го. 
    
   – Не зря ли её стали ломать? 
   – Знаете, она давно перестала быть именно советской. Ещё при довоенном Сталине вернулись в школу многие свойства «дореволюционного» русского просвещения, а уж после войны, да со второй половины 60-х школа русела, если можно так сказать, со всей страной. В те годы поток народных творцов образовал и «тихую лирику», и «деревенскую прозу»: Рубцов, Тряпкин, Кузнецов, Передреев, Белов, Шукшин, Астафьев, Вампилов, Соколов, Казанцев, Распутин и многие другие. Такой была эпоха Брежнева! Сотни деятелей из народных низов вошли в Большую культуру страны, чем и напугали будущих «перестройщиков». Не советское ломали и ломают, а русское. Теперь вслух признаются. Думают – с рук сойдёт… 
    
   – Какие проблемы сегодняшней культуры Вам кажутся самыми острыми? 
   – Отвечать на такой вопрос должны цари. У меня только частное мнение. Совершенно ясно, что русская – именно! – культура живёт и умирать не собирается: Малый театр, театр Т. Дорониной, Гергиев, Плетнёв, хор Минина, казачьи ансамбли, живёт замечательное дело Г. Заволокина благодаря его дочери, поёт Т. Петрова, толстые журналы сохранились по всей стране, СП России действует, и кино русское живо – один «Баязет» чего стоит! А значение кинофорума «Золотой Витязь», ведомого Н. Бурляевым, трудно себе вообразить… И балет наш никакими «детьми» не заслонить. Список безконечный. А проблемы… Те, что и в жизни: разобщённость русских людей; обилие слуг Запада на высоких постах; ограбление страны, следовательно, и культуры, как это принято у революционеров-интернационалистов; упорные попытки заменить русское дешёвой иноземщиной; модная с конца 80-х годов демонстративная безстыжесть… 
    
   – И как же быть обычному человеку? 
   – Научиться различать. Не отчаиваться. Не продаваться. Вспомнить, что нашим дедам достались революция и Гражданская война, родителям – Великая Отечественная, и они смогли сохранить Россию. Нам досталась война под псевдонимом «перестройка». Сможем и мы. 
    
    – Как, на Ваш взгляд, повлияла на культуру страны Великая Отечественная война? 
   – Пусть меня поймут правильно – самым животворным образом! Да – жертвы, лишения, тяжкие страдания. И при этом – соединение народа (народов!) перед лицом общей страшной угрозы, укрепление, мужание народного духа. Удивительные песни и стихи рождались в окопах на передовой, в редакциях дивизионных газет, в тылу письма, заново соединившие и оживившие миллионы семей!.. Война ускорила изживание марксизма в СССР, вернула народу осознание своей силы, подготовила восхождение народных творцов, о которых мы уже вспоминали. Мне кажется, многие это понимают. Одна деталь: в 1941 году книги Лермонтова были изданы общим тиражом 2 млн. 640 тыс. экз. – в три раза больше, чем Пушкина, и в пять раз больше, чем Гоголя. Так лермонтовской энергией укрепляли народную душу. 
    
    – Существует ли сегодня русская национальная идея? 
   – Она всегда существует. Замечательно сказал Иван Ильин: «Русская идея есть идея сердца». Русь жила и будет жить русским сердцем, русскими сердцами, из которых вырастает русская сила и которую, к слову сказать, лучше не дразнить. 
    
   – В нашей стране особое место всегда занимала песня. Как Вы это объясняете? 
   – Никак, уж извините. Просто всё время хочется петь, быть в состоянии пения! И мама пела, и отец, и вся родня, когда собирались. Какой-то общий инстинкт, наверное. Сын вырос – поёт, и дочь его, и студия вся наша поёт – давние народные и из советских лет, и сами насочиняли кое-что приличное. Люди разные приходят нас послушать… и слёзы, и улыбки… Жизнь свежая, упругая! 
    
   – У нас на глазах меняется в лучшую сторону отношение к эпохе Брежнева, к его личности… 
   – Ну, это как посмотреть. Гайдаристы, чуть не все бывшие коммунисты, извините за рифму, топтали память о Брежневе в отместку за русское возрождение в стране, маскируя это громкой ложью о «застое» и объявляя себя спасителями России. Но их, как распоследних лузеров, продал американский госсекретарь У. Кристофер, заявивший в 1993 (!) году: «Реформы Гайдара – это прямые инвестиции в национальную безопасность США». Могут э т и «в лучшую сторону»? А если к Леониду Ильичу «потеплели» – через 30 с лишним лет после кончины! – те «простые люди», которые со смаком рассказывали поганенькие анекдотцы о нём, великом русском человеке – это что должно означать? Они хоть перед собой повинились? Или так и не стыдно? 
    
   – Евразийский союз становится реальностью. Что Вы думаете об идее евразийства? 
   – Евразийство Савицкого, Трубецкого, даже Л. Гумилёва это одно. Евразийство Путина, а уж тем более, Назарбаева – совсем другое, по-моему. И дело не только в именах, а в огромной дистанции от идеи до её воплощения в живую жизнь. 
   Бисмарк в своё время высказался о социализме: «Идея хороша. Нужен народ, которого не жалко, чтобы её опробовать». Как известно, этим народом оказались наши предки… 
    
   – Всё громче разговоры о естественности монархии в России. Возможна ли она у нас да в эпоху глобализации? 
   – Монархия хороша для любой страны, которая всерьёз собирается жить. Монарх – отец народа, а не очередное подставное лицо, служащее врагам этого народа. Что-то английскую королеву никто анахронизмом не называет, даже либералы. И Русь вернёт себе Царя в своё время. А глобализация… ничего нового… это всё тот же Змей, о котором и Нилус говорил, и Форд, и Платонов, и который «должен» окольцевать собой всю Землю. А недавно И. Прокопенко написал, что г. Бжезинский, всежизненно влюблённый в нашу страну, изобрёл для неё отдельную удавку – «Петлю анаконды»… Опять что-то привозное. 
    
    – Александр Николаевич, не могу не спросить: и что же дальше? 
   – Очень вероятно, что выйдет… по Лермонтову. Новеллу «Фаталист» из «Героя…» помните? И кто там главный герой? О, господи, никто не знает! – Ефимыч! Казак Ефимыч, зарубивший «серба» Вулича. По-старославянски пишется не Вулич, а Влч, то есть Волк, даже Волчище! В сербском эпосе это Волк-Огненный Змей, нечистая сила и большая… Соперник самого Перуна. Этого Змея и рубанул русский мужик Ефимыч. По дороге он ещё свинью – пополам, это тоже имеет своё значение… А потом кошмар: русский аристократ Печорин помогает скрутить истинного русского героя! А «свой брат» сотник готов застрелить Ефимыча через щель в ставне, «чтоб господа не беспокоились…» Вот так мы, русские, и живём, так Лермонтова «читаем». Но Ефимычи не переводятся! 
   

С. ПОГАРЦЕВ